Редактирование: Миф о махатмах в теософизме Блаватской

<center>[[Игнатьев, Андрей]]</center>
<center><big>'''Миф о махатмах в теософизме Блаватской '''</big></center>

== Они незримо нами управляют ==
[[Файл:Миф о махатмах 1.jpg|thumb|left|250px]]
Миф о тибетских махатмах, «великих учителях человечества», был создан основательницей теософизма Е.П. Блаватской и с тех пор используется бесчисленным количеством неоспиритических течений, среди которых в нашей стране наиболее известны рерихианцы. Противоречивость и несостоятельность теософистских представлений о махатмах показал еще французский традиционалист Рене Генон в книге «Теософизм: история одной псевдорелигии» [Генон: 1921]. Все последующие критики Блаватской - Питер Вашингтон [Вашингтон: 1993], американский историк Пол Джонсон [Джонсон: 1994], Луи де Местр [де Местр: 2004] и отечественный исследователь А. И. Андреев [Андреев: 2008] - в основном развивают тезисы Генона. Поэтому и я в своем очерке буду опираться прежде всего на его книгу.

Согласно теософистскому учению в его классической форме, махатмы это таинственные люди, в своем развитии опередившие остальное человечество на многие тысячелетия. Как пишет сама Е.П. Блаватская, «Махатма. Адепт высшей степени. Возвышенные существа, которые, достигнув полной власти над своими низшими принципами, живут, таким образом, вне препятствий со стороны «человека плоти» и обладают знанием и силой, соответствующими той стадии, которую они достигли в своей духовной эволюции» [Блаватская 1994: 257]. Другое определение понятию «махатма» дала Анни Безант: «Это человек, ставший совершенным, достигший единства с Божественным, это человек, который постепенно развил способности духовной природы и стоит победителем там, где мы сегодня сражаемся» [Учителя 2001: 25]. Оккультные способности махатм, по уверению теософистов, могут показаться сверхчеловеческими. Например, как они утверждали, «Братья» способны читать мысли других людей и общаться по психическому телеграфу» (термин XIX века, когда телеграф казался вершиной прогресса, сейчас бы, наверное, сказали «по психическому интернету») с другими махатмами, в каком бы месте они не находились, а также перемещаться в астральном теле не только в другую точку земли, но даже и на другие планеты. Моральный же облик махатм всегда рисовался теософистами сугубо в духе викторианского пуританизма [Там же: 43 - 46]. Как пишет Ч. Ледбитер: «Адепт же — это человек, развитый во всех отношениях. Его преданность, любовь, сочувствие и сострадания совершенны, и в то же время интеллект адепта гораздо выше, чем мы можем даже осознать, и духовность его чудесна и божественна. Он стоит несравненно выше всех известных нам людей благодаря тому, что он развит полностью» [Ледбитер 1925]. Теософисту Г. Пурукеру, враждовавшему с Ледбитером, махатмы и вовсе виделись в каком-то радужном свете: «В этих великих людях нет ничего сверхъестественного. Они – самые здравомыслящие люди на земле, самые кроткие, самые добрые, самые жалостливые, самые сострадательные, более всех стремящиеся к братству, самые мирные и мудрые…» [Учителя 2001: 353], дальше, я думаю, можно не продолжать.

Махатмы, согласно теософистам, занимают высшую ступень в тайной духовной иерархии (у Блаватской именуемой Великой Белой Ложей – Great White Lodge, Рерихи же предпочитали название «Великое Белое Братство»). Анни Безант уточняла, что «Степень Учителя — пятая в великом Братстве, члены которого опередили обычную эволюцию. Четыре низших степени состоят из посвящённых учеников, живущих и работающих по большей части неизвестными обычному миру, выполняя работы, порученные теми, кто над ними стоит» [Там же: 55]. Основным местопребыванием «братьев» служит Тибет (у Рерихов «штаб-квартира» Братства расположена в легендарной стране Шамбала). Отсюда они незримо направляют ход мировой истории. Махатмы являются основоположниками всех религий. Каждую из которых они дают в соответствии со сложившимися условиями в подходящее время для ускорения «эволюции человечества», отсюда назойливо пропагандируемое теософистами и рерихианцами «братство всех религий». При этом в список «великих учителей и основателей религий» теософисты включали зачастую мифических или полумифических персонажей, вроде Озириса, Кришны и Зороастра, но при этом мы отчего-то не увидим в нем пророка Мухаммеда (cм. напр. [Там же: 22, 354]). Вмешиваются махатмы и в текущие политические события. Якобы они предупреждали шведского короля Карла XII об опасности похода на Россию, а королеву Марию Антуанетту – о грозящей революции и способствовали отделению Америки от Англии [Письма 1993: 4]. Теософист-раскольник У. К. Джадж писал: «Великие теософские Адепты, разыскивая в мире разум, через который они могли бы произвести в Америке нужную реакцию, нашли в Англии Томаса Пейна. В 1774 году они повлияли на него с помощью достойного Брата Бенджамина Франклина, чтобы он приехал в Америку. Он прибыл сюда и стал главным подстрекателем отделения колоний от Британской Короны [Учителя 2001: 281]. Все эти легенды не имеют под собой никакого основания и не подтверждаются серьезными историками, однако до сих пор остаются в ходу среди почитателей Блаватской и Рерихов. Из известных европейцев членами тайного общества якобы были Парацельс, Сен-Жермен и Калиостро. Что касается Е. П. Блаватской, то «контактировавших» с ней махатм звали Кут Хуми, Мория и Джвал Кул, а деятельностью Рерихов руководил Мория, первоначально выступавший под именем Аллал-Минг. Надо отметить, что миф о братства махатм претерпел значительную трансформацию. Шамбала Рерихов то совсем нечто иное, чем Великая Белая Ложа Блаватской, да и у последней представления о махатмах менялись с ходом времени. В свою очередь, рериховской Шамбале далеко до Шамбалы Эрнста Мулдашева и других современных контактеров.

== Рождение легенды ==
[[Файл:Миф о махатмах 2.jpg|thumb|left|250px]]
У самой Блаватской махатмы появляются только после ее прибытия в Индию в 1878 году, куда она отправилась после ее разоблачения Дангласом Хоумом [Генон 1921:41]. Именно тогда неуемная фантазерша и авантюристка стала утверждать, что не только находится в настоящее время в контакте с великими духовными учителями Востока, но и чуть ли не с детства общается с ними. По ее словам, некий «учитель-индиец» дважды спасал ее жизнь, а затем она встретила его, когда он приезжал в Лондон в 1851 или 1852 году в свите премьер-министра Непала [Андреев 2008: 27 – 32; Ледбитер 1925; Учителя 2001: 65]. Однако, заметим, что до поездки в Индию ни о каких «гималайских наставниках» не было и речи, а их место занимали совсем другие «учителя». Так, в период своего увлечения спиритизмом Блаватская по прибытии в Америку в 1873 году утверждала, что ей руководит дух Джон Кинг (на которого также ссылались многие медиумы того времени), с которым она тоже якобы была знакома с детства [Генон 1921: 17]. Генон высказывает предположение, что под именем Джона Кинга скрывался живой человек, член какой-либо тайной организации, который и направил Блаватскую в Америку, подготовив ее встречу с Олькоттом [Там же: 19-20]. При этом Генон ссылается на последнего, в своих письмах Стентону Мозесу упоминавшего Джона Кинга именно как человека во плоти и крови и даже сообщавшего, что тот является членом масонской ложи.

Затем, в сентябре 1875 года Джона Кинга на посту «куратора» Блаватской сменил другой дух, выступавший под египетским именем Серапис (когда наступит время махатм, то о Джоне Кинге она вообще будет отзываться с крайней степенью неприязни) [Генон 1921: 20]. Прототипом для образа Сераписа послужил, возможно, ее старый друг Паолос Метамон [Андреев 2008: 41]. Выход на сцену Сераписа соответствует периоду в жизни Блаватской, когда она оставила занятия спиритизмом и увлеклась оккультными теориями, будто бы берущими начало из Древнего Египта, на пару с Олькоттом даже вступив в H.B. of L. (Hermetic Brotherhood of Luxor). В это общество их обоих ввел Джордж Х. Фельт, представлявшийся «профессором математики и египтологии». Разумеется, к египтологии Фельт имел еще меньше отношения, чем Павел Глоба со своей «авестийской астрологией» - к иранистике. Впрочем, Блаватская и Олькотт не задержались долго в рядах H.B. of L., а были изгнаны оттуда еще до их поездки в Индию. Основанное в ноябре 1875 года Теософское общество тот же Фельт предлагал назвать «египтологическим», однако Блаватская и ее сподвижники предпочли именно первое название, поскольку его предложил их спонсор Генри Дж. Ньютон (Фельт же вскоре бесследно исчез). К тому же периоду относится и написание Блаватской книги «Разоблаченная Изида» [Блаватская 1993], в которой нет ни слова о махатмах, а реинкарнация названа крайне редким явлением (что соответствует воззрениям H.B. of L.) [Генон 1921: 23-25].

Однако интерес к Древнему Египту постепенно уходит у Блаватской на второй план (конечно, не исчезает совсем), и она обращает свой взгляд гораздо дальше, в Индию и на Тибет. В конце 1877 года Теософское общество устанавливает официальные контакты с неоиндуистской реформаторской организацией «Арья Самадж», основанной Даянандой Сарасвати, и вскоре Блаватская радостно сообщает, что удостоилась степени самой древней из масонских лож Индии, существовавшей еще до прихода Иисуса Христа. Однако, как справедливо замечает Р. Генон, «Арья Самадж» было основано совсем недавно и не имело ничего общего с масонством. Здесь очень ярко проявились тщеславие и невежество Блаватской, желавшей ну хоть где-нибудь стать посвященной и смотревшей на Восток сквозь масонские очки. И египетского Сераписа вскоре сменили индо-тибетские махатмы.

Первоначально махатмы отнюдь не представлялись такими сверхлюдьми, каковыми они станут впоследствии. Они лишь индийские и тибетские мудрецы, которые не только хотят познакомить Запад со своими знаниями, но и сами не против поучиться у европейцев. Так Синнетт пишет о Кут Хуми: «он родился в Пенджабе и уже в раннем детстве увлекся оккультизмом. В юные годы его отправили в Европу по настоянию родственника, который сам был оккультистом. Там молодой человек постиг знание Запада, а затем получил полное посвящение в более глубокое знание Востока» [Синнетт]. Также Мэри К. Нэф писала: «…в 1870 годах Махатма Кут Хуми был студентом в Европе, молодым человеком, получавшим западное образование. Доктор Гуго Вернекке и профессор Фехнер рассказывали о его присутствии в Лейпцигском университете и о последующем посещении им Цюриха [Учителя 2001: 201].

Впоследствии, однако, будет утверждаться, что Кут Хуми получил полное посвящение уже в ходе своих прежних воплощений, так как «учителя» в противоположность обычным людям могут сохранять память о своих прошлых жизнях [Генон 1921: 41]. Хотя махатмы и изображались уроженцами Северо-Западной Индии, Блаватская поместила их в область Тибета, что неудивительно. Тибет в ту пору был недоступной для иностранцев, совершенно закрытой страной, и это, как замечает Генон, делало невозможной проверку сообщаемой ей сведений [Генон 1921: 55]. Кроме того, сама Блаватская утверждала, что в молодости на протяжении трех (по другой версии – семи лет) она жила на Тибете, где под руководством Кут Хуми и Мори занималась изучением тибетского буддизма и тайного языка посвященных сензар [Андреев 2008: 33; Вашингтон 1998: 44-45; Генон 1921: 13]. Впрочем, все серьезные исследователи считают все это выдумкой. Сама Блаватская тибетским языком не владела, да и о буддизме у нее представление было самое что ни на есть смутное. Как пишет современный буддолог А.А. Терентьев по поводу ее статьи «Тибетские учения»: «К «тибетским учениям» содержание статьи не имеет никакого отношения. Статья представляет собой фантазирование автора, отталкивающегося от нескольких не вполне правильно понятых тибетских слов. Дух статьи свидетельствует о полном незнании сути буддистской философии, а такие выражения, как, например, приписываемое северному буддизму утверждение, что «хорошие духи – это Будды, умершие пророки» (с. 161), «голос «эго», известный как Гуань-инь» (с. 163) или «адепт, искусный в Алайа-виджнане» (с. 166), с точки зрения буддизма, являются совершенной бессмыслицей» (цит. по [Андреев 2008: 38]).

Не осталось у Блаватской никаких вещественных доказательств пребывания на Тибете (дневниковые записи, книги или хотя бы какие-нибудь сувениры, которые в наши дни привозит любой турист). Кроме того, подобное пребывание было бы весьма затруднительным по следующим причинам. Во-первых, как уже говорилось, Тибет в ту пору был закрыт для европейцев, поскольку далай-ламы, следуя воле китайских императоров, в подчинении у которых они находились, проводили строго изоляционистскую политику, а потенциальных шпионов перехватывали как китайские, так и британские патрули [Андреев 2008: 35; Вашингтон 1998: 45]. Во-вторых, даже кратковременное пребывание в такой высокогорной стране, как Тибет, это нелегкое испытание для европейцев, а тем более трудно представить, чтобы не отличающаяся особо крепким здоровьем Блаватская смогла провести там столь лет [Вашингтон 1998: 45].

Тем не менее Блаватская немало нафантазировала в своем духе о своих мнимых учителях. Согласно сообщению ее сестры В. Желиховской, «она (Блаватская – примеч. А. И.) всегда говорила, что те двое Махатм, которых она лично знает, очень разнятся по характерам и образам жизни. Что Махатма Кут Хуми гораздо доступнее; живет с сестрой своей и племянником в Куэньлуне; а Махатма Мория, собственно ее гуру, постоянного жилища не имеет, гораздо серьезнее и строже и в вечных передвижениях, находится там, где в данную минуту он нужнее» (цит. по [Андреев 2008: 34]). Интересно, чему тот же Мория мог научить Блаватскую, если он «в вечных передвижениях». Впрочем, согласно другому рассказу В. Желиховской, Мория вовсе не тибетский вариант Агасфера, а он занимает высокую должность «чутукты» при дворе панчен-ламы. «Чутукта» - это, возможно, хутухта, высший иерарх буддистского духовенства в Монголии, а вовсе не название придворной должности на Тибете [Андреев 2008: 34-35]. Впрочем, теософистов никогда особо не волновали противоречия и даже нелепицы в сообщаемых ими сведениях.

Блаватская будто бы не только одна встречалась с махатмами, но у этих встреч были свидетели из ее учеников. Как пишет Анни Безант: «После того как Штаб-квартира Общества переехала в Адьяр (Мадрас) 30 декабря 1882 года, подобные появления Учителей случались часто; для работников стало домашней традицией собираться по вечерам на плоской крыше, и туда снова и снова приходил видимый Учитель, благосклонно говорил с ними и давал им указания» [Учителя 2001: 72]. Впрочем, конкретные имена лиц, присутствовавших на подобных встречах, не называются. Тем более у нас еще меньше оснований доверять свидетельству великого сказочника Чарльза Ледбитера, о котором пойдет речь ниже. Ледбитер утверждал, что «…много раз видел Учителя М., Учителя К. Х., Учителя Д. К., а также еще одного члена Братства, не считая одного-двух учеников-посланников. Эти появления иногда происходили на плоской крыше главного здания, иногда в моей собственной комнате на берегу реки, а в некоторых случаях в саду. Материализации часто продолжались до двадцати минут, а, по крайней мере, в двух случаях длились значительно больше получаса» [Учителя 2001: 72 - 73].

Впрочем, гораздо большую известность получили не эти «рандеву», а загадочные письма махатм, часть из которых впоследствии вошла в знаменитый сборник, о котором ниже. Как утверждала Анни Безант, письма «приходили самыми разными способами: по почте, неожиданно появляясь на столе, падая из воздуха и так далее. 10-го февраля 1882 года видели, как письмо падало перпендикулярно земле, на открытом воздухе, в десяти шагах от кресла мадам Блаватской и в семи – от маленькой группы, которая наблюдала его падение» [Учителя 2001: 80].

Таковы, в общих чертах представления Блаватской о махатмах. Очевидно, что ничего общего с традиционными индуистскими и буддистскими учителями эти персонажи не имеют. Начнем с самого термина «махатма». На санскрите это сложное слово, состоящее из двух элементов: mahA- от mahant «великий» и –Atman «душа», имеет два основных значения [Апте 1922: 429]. Во-первых, это просто эпитет, который в санскритской литературе может прилагаться к любым выдающимся персонажам и не несет особой смысловой нагрузки. В Девибхагавата-пуране я встречал его даже применительно к Вритре. Это вовсе не какой-то класс учителей или сверхъестественных существ, каковы часто упоминаемые риши, гандхарвы, апсары, киннары и т.д. Как замечает петербургский историк А. Парибок, «представление о махатмах не отличается особой отчетливостью и никак не связано с выдумками по поводу этого слова у теософов» [Индуизм 1996:271]. В принципе этот эпитет стоит в ряду других таких же: paramAtma «высочайшая душа»; mahAtejas «великоблистательный». В новейшее время этот эпитет стал применяться по отношению к тем, кого считают святым, и особенно стал известен как эпитет Ганди [Индуизм 1996: 271]. Разумеется, традиционным индуистам не пришлось бы именовать таковыми неких Кут Хуми или Морию, которых никто никогда не признавал в качестве авторитетов и которые не упомянуты ни в одном священном индуистском тексте. И даже всеядные неоиндуистские гуру, вроде Сатьи Саи Бабы или Шри Чинмоя, никогда не говорили о «махатмах» и не ссылались на них. Более того, Свами Вивекананда, будучи сам сторонником реформистского индуизма и отнюдь не «мракобесом и догматиком», очень критически относился к теософизму Блаватской, который иронически называл «блаватскософией» [Свами Вивекананда 1993: 20]. Приходится констатировать, что миф о «махатмах» однозначно создан не индийцами и предназначен он для употребления западных любителей «индийской духовности». Правда, Елена Рерих впоследствии утверждала, что якобы индийцы многое знают о махатмах, но охраняют это священное знание от посвященных [Рерих 1996: 442]. В таком случае встает вопрос о том, почему тогда это знание вообще стало известным миру, и первым глашатаем его стала Блаватская, имевшая об «восточной духовности» весьма смутные и путанные представления.

== Махатмы как находка для шпиона ==
Как следствие, встает закономерный вопрос, являлись ли махатмы чистой выдумкой Блаватской, либо у них были реальные прототипы, разукрашенные ее фантазией и фантазией ее последователей. Генон полагает, что как раз имеет место второе, ибо «искусно приготовленную смесь правды и лжи труднее и опаснее всего разоблачить» [Генон 1921:50]. Махатмы, по мнению Генона, нужны были в качестве масок для влиятельных лиц, которые действовали, стоя за спиной Блаватской, но этим их значение не исчерпывается. Теософисты представляли махатм как некое эталонное воплощение образа «восточного мудреца» и связывали их с риши ведийской эпохи и архатами первоначального буддизма. Однако традиционные гуру не прятались от людей и не сообщались со своими учениками посредством подметных писем, высоко ценились именно устное слово и непосредственное, живое общение учителя и ученика. Кроме того, эти гуру не образовывали какой-либо тайной централизованной и иерархической организации. Генон наглядно показывает, что Блаватская просто переносит на индийскую почву представления розенкрейцеров и масонов о посвященных высоких ступеней, подобно тому как средневековые художники изображали в рыцарских доспехах героев античных и библейских преданий. У розенкрейцеров эти посвященные именовались «Адептами», а у масонов – «Высшими неизвестными». В этом нет ничего удивительного, потому что Блаватская поддерживала контакты с организациями, претендующими на «розенкрейцерство», и была знакома с трудами, содержащими определенные сведения по данной теме («Пылающая звезда» барона Чуди, «Magia Adamica» Евгения Филалета) [Там же: 92]. Согласно теософистам, число глав Великой Белой Ложи равно семи («Семь Коганов отвечают семи Кумарам «Тайной доктрины», как напишет впоследствии Е. Рерих [Письма 1993: 5]). Также семь адептов было у розенкрейцеров, и эти адепты обладали «эликсиром долголетия» (а чрезвычайно высокая продолжительность жизни приписывается и махатмам). Упоминаются адепты, которые якобы прожили несколько столетий и которые, являясь в разные эпохи, внешне совершенно не менялись. Наиболее известной является история графа Сен-Жермена, которого теософисты записали в «свои люди». Сам же сакральный характер числа семь берет начало из месопотамской культуры (семь планет, семь управляющих ими богов, семь дней недели, посвященных этим богам) и совершенно чужд индуисткой культуре, в отличие, например, от чисел «восемнадцать» (восемнадцать махапуран и восемнадцать упапуран), или «сто восемь» (сто восемь упанишад, сто восемь особо чтимых храмов, сто восемь имен божества и т. д. [Махабхарата 1987: 607 - 608])). Поэтому и семеричная неделя, дни которой названы по главенствующим планетам, была заимствована индийцами с Запада [Бэшем 1977: 518]. Что касается идеи помещать обитель высших посвященных в Индию или Центральную Азию, то она также происходит от розенкрейцеров и масонов. Так, в начале XVIII века Синсерус Ренатус утверждал, что некоторое время назад наставники розенкрейцеров удалились в Индию, и ни одного из них не осталось более в Европе. Генри Нойхаус добавлял, что этот отъезд произошел после начала Тридцатилетней войны. И знаменитый шведский мистик Сведенборг утверждал, что только среди мудрецов Тибета и Тартарии следует искать «потерянный ключ» к тайнам посвящения [Генон 1921: 54].

Кроме того, как указывает автор книги «Бабуин мадам Блаватской» П. Вашингтон, сильное влияние на Блаватскую оказало творчество популярного в XIX веке английского романиста Бульвер-Литтона (1803-1873), в котором присутствует тема тайного братства магов-сверхлюдей, изображаемого только в духе модерна. Сама Блаватская зачитывалась книгами Бульвер-Литтона и, как замечает П. Вашингтон, само ее учение выросло на основе материала этих книг [Вашингтон 1998: 49]. Известно также, что другом Бульвер-Литтона был известный оккультист Элифас Леви (1810-1875). Настоящее имя последнего – Альфонс Луи-Констан, он был лишенным сана французским аббатом, ставшим теоретиком и практиком магии и знатоком каббалы. Э. Леви проповедовал существование «тайной доктрины», объединяющей религиозные и магические учения всех времен и народов, отсюда и название самого известного труда Блаватской, причем особенно его интересовали священные тексты индуизма. Согласно Леви, хранителями этой доктрины являются наделенные бессмертием и магическими силами Адепты. Итак, опираясь на легенды розенкрейцеров и масонов и на синтез восточных религий и западной магии Э. Леви в изложении Бульвер-Литтона и подкрепив его своими достаточно искаженными и смутными представлениями (хотя П. Вашингтон и пишет об ее «обширных познаниях» в священных текстах, мы уже имели возможность убедиться в обратном), Блаватская и создала миф о «гималайском братстве учителей», которые якобы избрали ее, чтобы она возвестила миру их учение [Вашингтон 1998:50-54]. С Платоном и Пифагором она, правда не имела ничего общего, представляя собой, скорее, тип феминистки XIX века: достаточно вульгарная и скандальная особа, бывшая заядлой курильщицей (этим она напоминает госпожу Кукшину из романа И. С. Тургенева «Отцы и дети»). Как заметил В. Т. Стед, она воплощала в себе все те качества, которые посвященный в божественные тайны не должен иметь [Генон 1921: 81].

Если Р. Генон указывает на возможность существования у махатм прототипов, не дает конкретного ответа о том, кто бы это мог быть, то американский исследователь Пол Джонсон вполне аргументировано утверждает, что махатмы в действительности представляют идеализированные образы трех ее индийских друзей-покровителей. Под именем Мории, по мнению Джонсона, скрывается кашмирский махараджа Ранбир Сингх (1830-1885), с которым она познакомилась в Лахоре осенью 1880 года. Этот махараджа состоял членом Теософского общества и оказывал ему щедрую поддержку. Он в наибольшей степени соответствует описаниям Мории, которые можно отыскать у Блаватской. Ранбир Сингх отличался широкой веротерпимостью и в его владениях под его личным патронажем строились храмы различных конфессий. Кроме того, Ранбир Сингх рассчитывал на русскую военную помощь против англичан и даже отправлял две миссии в Российскую империю для ведения переговоров [Андреев 2008: 59-63].

Что касается Кут Хуми, то, как полагает Джонсон, в его образе выведен глава сикхской реформаторской организации «Сингх Сабха» Тхакар Сингх Сандханвалия. Интерес Блаватской к синкхизму не случаен. Ей импонировало то, что синкхи, по ее мнению, исповедовали чистый монотеизм и были сторонниками «общечеловеческого братства» («The Brotherhood of Humanity»). Хотя для сикхов важна именно идея братства самих приверженцев сикхизма, а вовсе не абстрактного «братства всех людей». В начале 80-х гг. XIX в. Теософское общество в Индии сотрудничало с «Сингх Сабхой» в деле противостояния христианским миссионерам, а именно в это время поток знаменитых «писем махатм», о которых речь пойдет ниже, достиг своего апогея. Тхакар Сингх также был противником британских колонизаторов и мечтал сбросить английское иго при помощи русских штыков [Андреев 2008: 63-66], то есть в знаменитой «большой игре» занимал сторону Российской империи. Членом «Сингх Сабхи» был и Сирдар Сингх Маджитхиа, который, по мнению П. Джонсона, и был третьим махатмой – Джвал Кулом [Андреев 2008: 66].

По моему мнению, истоки подобных представлений о «великих посвященных» следует искать в мусульманском учении о «тайных святых». Через тамплиеров оно могло попасть в Европу и стать достоянием европейских эзотерических обществ. Здесь важно отметить три момента. Во-первых, согласно мусульманским поверьям, эти святые не умирают, а пребывают в особом скрытом состоянии и могут общаться с избранными, во-вторых, они образуют иерархию (в отличии от христианских святых), и в-третьих, они активно вмешиваются в дела мира. Первым из суфиев учение о иерархии святых разработал Тирмизи (IX в.). Согласно ему, глава этой иерархии именуется кутб («ось, столп») или гаусс («помощь»). Ему подчиняются три нукаба («заместители»), четыре аутад («опоры»), семь абрар («благочестивые»), сорок абдал («заместители»), три ахйар («лучшие») и четыре тысячи рядовых святых. Некоторые авторитетные учителя суфизма, например, Ибн Араби, утверждали; что существует семь абдал, по одному на каждый из климатов земли [Шиммель 1999:161].

Из всех групп этой иерархии особое значение обрели семеро и сорок святых. «Семь святых» считались покровителями некоторых городов, например, Марракеша. Часто семеро святых или девственников рассматриваются как единый объект почитания (то же можно сказать и о Сорока святых). Возможно, существует связь между почитанием Семи святых и Семью спящими, упоминаемыми в 18-й суре Корана. Есть также немало преданий и о Сорока святых. С ними связаны названия целого ряда городов и областей, например, Киркларели в европейской части Турции.

Согласно традиции, святые отделены от мира своего рода завесой. «Из ревности Бог опускает на них завесу и скрывает их от других людей», - утверждал суфий Симнани. Каждую ночь святые обходят мир и сообщают об увиденном кутбу. Благодаря ним землю орошает дождь и поля дают урожай. Подобные представления о святых были чрезвычайно популярны среди простого народа.

== Их адрес не дом и не улица (Кто написал «письма махатм»)? ==
Теперь подробно рассмотрим вопрос о т.н. «письмах махатм». История появления на свет этих писем такова. В декабре 1879 года Блаватская приехала в Аллахабад по приглашению редактора местной газеты «Пионер» Альфреда Синнетта (1840-1921). Дом А. Синнетта был настоящим интеллектуальным салоном; среди его друзей был и отец Р. Киплинга. Синнетт и его супруга живо интересовались спиритизмом и оккультизмом, и их внимание не могло не привлечь новомодное течение – теософизм. Кроме того, в Индии Блаватская познакомилась с Аланом Хьюмом (1829-1912), отставным чиновником и крупным специалистом по индийской орнитологии. Синнетт и Хьюм пожелали вступить в контакт с «братьями», о которых им поведала Блаватская (термин «махатмы» тогда еще не был в ходу), и осенью 1880 года оба джентльмена стали «переписываться» с ними посредством основательницы теософизма. Часть этих писем, согласно утверждениям самих махатм, якобы передавались посредством процесса, именуемого «осаждение» (precipatition), то есть написанное будто бы материализовалось на бумаге посредством мыслительного процесса (представьте, вы продумываете текст, и он тут же появляется на бумаге или на экране компьютера) [Андреев 2008: 111-114]. Как позднее писала Мэри К. Нэф: «Учитель не только сам не писал этих писем, их вообще никто не писал – они были «осаждены», но «осаждены» всегда одним и тем же почерком, из-за чего они все и выглядели одинаково, точно так же как в наши дни все письма, рассылаемые из офиса, похожи друг на друга, поскольку напечатаны на одной и той же офисной машинке» [Учителя 2001: 223]. Впрочем, в письмах Кут Хуми и Мории часто упоминаются письменные принадлежности, и однажды Кут Хуми даже сетует на нехватку бумаги и чернил [Андреев 2008: 111-114].

Переписка эта продолжалась около пяти лет. Большинство писем «принадлежит» Кут Хуми, поскольку Мория «не любил» эпистолярного жанра. Семь первых писем Кут Хуми послужили основой для книги Синнетта «Оккультный мир», увидевшей свет в 1881 году, а последующие письма помогли ему в написании «Эзотерического буддизма» (1883) [Андреев 2008: 104-105; Вашингтон 1998: 78-80].

В связи с публикацией «Оккультного мира» разразился скандал, нанесший чувствительный удар по находившемуся тогда в процессе становления теософистскому движению. Обнаружилось, что крупный фрагмент одного из писем Кут Хуми является простой копией речи, произнесенной в августе 1880 года американским профессором Генри Киддлом и опубликованной в том же месяце в газете спиритов «Знамя света». Киддл написал письмо Синнетту с требованием объяснений, но тот даже не потрудился ответить. Тогда обиженный янки заявил об этом публично в спиритическом журнале «Лайт», что вызвало многочисленные громкие уходы из Теософского общества. Лондонское отделение общества покинули такие видные фигуры, как Стентон Мозес, Ф.В. Персиваль и Мэйбл Коллинз [Андреев 2008: 115; Вашингтон 1998: 94; Генон 1921: 47]. В ответ Блаватская просто разразилась ругательствами в привычном для нее духе. Субба Роу же написал в журнале «Теософист», что «Махатма, против которого было выдвинуто обвинение, без сомнения, сочтет ниже собственного достоинства предлагать какое-либо объяснение в свою защиту мистеру Киддлу или его последователям и сторонникам» [Учителя 2001: 235]. Тем не менее махатме пришлось поступиться гордостью, и он оказался хитрым и изворотливым, как Одиссей. Сначала «сам» Кут Хуми «объяснил» случившееся тем, что он мог уловить написанное Киддлом из «пространственных библиотек Акаши» (нечто вроде оккультистского Интернета) и отверг обвинение в плагиате, сославшись на то, что в Китае и на Тибете такого понятия не существует (действительно, традиционные восточные цивилизации, как и средневековая европейская, не знали авторского права). Тем не менее в «библиотеки Акаши» поверили немногие. Впоследствии Кут Хуми «придумал» еще одно объяснение. Якобы когда он продумывал текст письма, он два дня путешествовал верхом и очень уставшим мысленно продиктовал его в направлении одного не очень старательного ученика, недостаточно тренированного в «области психической химии» [Андреев 2008: 116; Учителя 2001: 235]. Измененный вариант письма (смысл которого был совсем другим) Синнетт включил вместе со своим объяснением в третье издание «Оккультного мира», однако, заметим, при подготовке девятого издания из него были удалены как какое-либо упоминание инцидента с Киддлом, так и объяснение, добавленное Синнеттом [Андреев 2008: 116]. И современные почитатели Блаватской очень не любят, когда им напоминают об этом скандале. Это и правильно, гораздо легче и приятнее жить в воображаемом мире, где добрые махатмы подкидывают человечеству «учение» за «учением», как Дед Мороз приносит подарки под елочку детишкам на Новый год.

В 1882 году Хьюм заподозрил обман со стороны Блаватской (хотя это и не пошатнуло его веру в существование «учителей») и позже порвал с Теософским обществом, Синнетт же продолжал доверять ей, хотя после ухода Хьюма отношения между журналистом и основательницей Теософского общества стали напряженными, и в ее поздних письмах можно встретить немало иронии в адрес «тупости» и «ничтожества» Синнетта, что, однако, не помешало ему после смерти Блаватской занять пост вице-президента общества [Вашингтон 1998:81].

Большая часть писем 1880-1884 гг., содержащих «объяснения» и «ответы» мнимых махатм на вопросы Синнетта, была опубликована Тревором Баркером 1923 году в издании «Письма Махатм А.П. Синнетту» два года спустя после смерти самого адресата, который возражал при жизни против их публикации [Андреев 2008: 104]. Существующий ныне сборник «Письма Махатм» [Письма 1993] включает как письма, приписываемые Кут Хуми и Мории, так и письма и записки самой Блаватской и ее сподвижников: Хьюма, С.Мозеса, Субба Роу и Олькотта, а также предисловие и комментарии Елены Рерих, которые в свое время и перевела эти письма на русский язык.

Поддельный характер «писем махатм» на основе анализа некоторого их количества выявил еще Ричард Ходжсон в 1884 году, действовавший по заданию Лондонского Общества психических исследований. Помощь Ходжсону в этом деле оказали два эксперта-графолога, сравнивавшие письма Кут Хуми с письмами самой Блаватской. Как установила экспертиза, «письма учителей мудрости» были написаны в реальности самой Блаватской и одним из ее помощников, изгнанным из касты брахманом Дамодаром Маваланкаром. Именно отчет Ходжсона побудил Хьюма окончательно порвать с Блаватской и открыла многим другим глаза на сущность теософизма [Андреев 2008: 76-78; Генон 1921: 62-64]. Как писала А. Безант о Ходжсоне, «его злая карма сделала его проводником великого горя (в этой жизни) для невинной женщины и того, что через нее он нанес неизбежный удар великому духовному движению» [Учителя 2001: 116]. Окончательно же подложность писем была доказана в 30-х гг. XX в. двумя братьями – Гарольдом и Уильямом Хэар - проведшими полный анализ их собрания [Андреев 2008: 107]. Тем не менее «письма махатм» до сих пор пользуются авторитетом среди теософистов и рерихианцев. В распоряжении автора этой статьи имеется даже машинописная копия этих писем, имевшая подпольное хождение в советские годы.

[[Файл:Миф о махатмах 4.jpg|thumb|left|250px]]
Что же показала экспертиза братьев Хэар? Прежде всего, как оказалось, т.е. «эзотерический буддизм», проповедуемый махатмами, имеет мало общего с реальной буддистской философией. В классических буддистских текстах на языке пали махатмы явно не сильны и цитируют их с ошибками и искажениями. При этом, выдавая себя за буддистов, махатмы отчего-то широко пользуются терминологией, заимствованной из философии веданты, и в итоге тексты писем изобилуют такими ведантистскими терминами, как авидья, майя, гуны, буддхи, пракрити, акаша, джива, Атман, ишвара и т.д. [Андреев 2008: 107-108].

Английский язык Кут Хуми знает явно не на «пять», потому что его письма изобилуют пунктуационными, орфографическими и грамматическими ошибками. Только в одном письме №57 братья Хэар отыскали 70 орфографических ошибок. То, что махатмы не являются англичанами по рождению, не может оправдать их безграмотность: в конце концов, если они столь всеведущи и всемогущи, как утверждают теософисты, то английский-то они могли выучить в совершенстве. Что важно отметить, в текстах писем совершенно не ощущается влияние каких-либо восточных языков, зато язык их имеет сильный «французский привкус», он изобилует галлицизмами и многие фразы оказываются кальками с французского языка. Еще одной их особенностью является присутствие американизмов, что проявляется как в американском написании отдельных слов (например, skeptic вместо sceptic), так и в использовании американских разговорных фразеологизмов [Андреев 2008: 110]. Ключ к разгадке становится очевиден, если вспомнить, что Блаватская в детстве учила английский и французский языки, а потом жила и во Франции, и в Америке, восточных же языков она не знала вовсе. Об этом свидетельствовала и ее тетя Н. А. Фадеева [Учителя 2001: 64].

Также братья Хэар показали, что вопреки россказням теософистов о чудесном способе появления писем они написаны самыми обычными чернилами на бумаге, имевшей распространение в то время. Почерк Мории и вовсе содержит «русские буквы», что выдает автора «писем махатмы Мории» с головой [Андреев 2008: 117-119].

В итоге братья Хэар пришли к однозначному выводу, что «письма махатм» являются подделкой и написаны они были либо самой Блаватской, либо под ее диктовку лицами из ее окружения [Андреев 2008: 120]. Впрочем, вряд ли можно было ожидать чего-либо еще. То, что «письма» далеки от какой-либо «восточной мудрости», а являются продуктом наукообразного фантазерства, очевидно любому, кто хоть сколько-нибудь разбирается в реалиях индуизма и буддизма. Впрочем и сам Синнетт признавал, что «чем больше читатели узнают Индию, тем меньше они захотят верить, что письма Кут Хуми написаны уроженцем этой страны» (цит. по [Генон 1921: 46]).

== Махатмы о себе любимых ==

Какое представление о махатмах мы можем составить себе, основываясь на текстах написанных от их имени писем? Сразу отметим, что само слово «махатма» в сборнике писем встречается редко. Так, в письме №11 Кут Хуми упоминает «Старших Махатм» (11, с.57). Большей же частью мы находим его в заключительных письмах: № 103, с.609; № 154, с.642; №152, с.637; №157, с.646-650-651, 653. Намного чаще таинственные авторы писем именуются «адептами» или «братьями». Что касается их местонахождения, то это Тибет и Гималаи, хотя из письма Субба Роу следует, что «адепты» обретаются и в равнинной части Индии: «Гималайские Адепты не боятся, что им будут досаждать каким-то образом англичане, если их существование станет известным им. Но адепты в Индии, я полагаю, поистине опасаются, что если их существование станет известным публике, то настанет конец их спокойному Самадхи и уединению» (№35, с.166). Вокруг же местопребывания махатм на Тибете создается ореол таинственности, в стиле который больше напоминает не традиционные индуистские и буддистские тексты, а строки из какого-нибудь романа Генри Райдера Хаггарда: «Из глубин неизвестной долины среди крутых скал и глетчеров Терик-Мира, из долины, по которой никогда не ступала нога европейца с того дня, как породившая ее гора поднялась из недр нашей матушки-Земли, ваш друг посылает вам эти строки. Ибо здесь К.Х. получил ваши «сердечные приветы» и здесь он намеревается провести свои «летние каникулы». Письмо из «обиталища вечных снегов и чистоты», посланное в «обиталище порока» и там полученное» (№14, с.74).

Утверждается, что махатмы обитают в «уединенных Ашрамах» (№4, с.24). Но на буддистском Тибете, заметим, не может быть никаких ашрамов, ашрам это сугубо индуистское понятие. Впрочем, употребление индуистских терминов для характеристики реалий философии и практики буддизма, как уже отмечалось, весьма присуще Блаватской. Кроме того, в письме Мории говорится, что махатмы живут «в индо-тибетских хижинах» (№ 22, с.126), что скрывается за этим выражением, неясно, а Субба Роу сообщает, что «Гималайские Адепты живут небольшими общинами» (№35, с.167). Никаких описаний жилищ махатм в письмах не приводится.

Впрочем, махатмы вовсе не скучают «в полном уединении», как впоследствии будет утверждать Елена Рерих [Пиьсма 1993: 7], и из самих писем явствует, что они часто путешествуют пешком или верхом. Так, Кут Хуми ходит пешком к Главе братства, чтобы сообщить ему о желании Хьюма вступить с братством в контакт (№18, с.107). «В октябре я буду в Бутане», - сообщает тот же Кут Хуми (№17, с. 103). В качестве постоялых дворов махатмам служат монастыри, а стало быть, они общаются с буддистскими монахами: « я сейчас не дома, но нахожусь совсем близко от Дарджилинга в монастыре (...) Я думал об отъезде к концу сентября, но нахожу это довольно трудным в своей собственной коже беседовать со Старой Леди (Блаватской – примеч. А.И.), если М. (Мория – примеч. А.И.) доставит ее сюда», - сетует Кут Хуми (№88, с.400-401). Каким образом Мория должен будет доставить Блаватскую в монастырь, в письме не раскрывается. Может он принесет ее на своей спине, как джинн носил Алладина? О якобы вызвавшем инцидент с Киддлом путешествии Кут Хуми на коне уже шла речь. Вообще, путешествуя, махатмы попадают в затруднительные ситуации, как и обычные люди. Так Кут Хуми сетует на дефицит бумаги на Тибете: «Время дорого, а материалы (я подразумеваю материалы для писания) еще более драгоценны. Так как «осаждение» в переписке с вами незаконно, недостаток чернил и бумаги в таком же положении из-за «Tamasha», и так как я нахожусь далеко от дома и в таком месте, где магазины письменных принадлежностей менее нужны, чем воздух для дыхания, то наша переписка угрожает оборваться внезапно...» (№11, с.68). Таким образом, оказывается, что существа, будто бы опередившие в своем развитии человечество на много лет, страдают все же от обычных бытовых проблем. Кроме того, как явствует из того же письма Кут Хуми, они становятся жертвой зловредности своих родственников: «Один друг обещает снабдить меня в случает большой нужды несколькими случайно уцелевшими у него листами, памятными останками завещания его дедушки, на которых тот лишил его наследства, и таким образом оставил ему состояние» (№11, с.68).

Хотя подразумевается, что махатм много, но из других членов братства упоминаются только двое. Первый это Джвал Кул или Джуль Кул, как в переводе Елены Рерих (упомянут в №73, с.334; № 75, с.337; №81, с.365; №88Б, с.391; №89, с.401). Этот персонаж выступает в качестве чела «учителя» Кут Хуми, или, так скажем, начинающего волшебника. Именно он тот «лишенный наследства», прямо как рыцарь Айвенго, махатма, упомянутый в предыдущем абзаце [Учителя 2001: 185]. Начальником же их оказывается второй, носящий титул Коган, своей неопределенностью и загадочностью напоминающий Шефа из знаменитой советской комедии «Бриллиантовая рука» (№26, с.129, 135; №43, с.117; №75, с.337; №85, с.380; №113, с.543-544). Упоминается лишь «его святое лицо с необычно мерцающими глазами» (№91, с.427), а также что он был в Индии (№114, с.544). Впрочем, Коган не один, потому что Кут Хуми сообщает о «канцелярии Коганов» (№88Б, с.388). Под канцелярией, как следует из контекста, здесь подразумевается не офис, а некое собрание Коганов (в данном случае мы имеем дело с неудачным переводом Елены Рерих). Кут Хуми также доводит до своего корреспондента, что существует высшая степень Коганов – Дхиан-Коганы, или планетные духи, и что Адепты стремятся стать ими «под конец карьеры», хотя есть Адепты выше Дхиан-Коганов (№91, с.427).

Позже Е. Рерих напишет, что махатмы «допускают в свою Твердыню одного, много двух, кандидатов в столетие. Конечно, бывают исключения» [Письма, 1983: 7]. Однако из ПМ мы узнаем, что стать учеником махатм не так уж и сложно, и ими могут быть совсем никому не известные люди, а не только великие посвященные, как Парацельс и Сен-Жермен. Главное – уметь держать язык за зубами. Как сообщает Кут Хуми, «когда мы берем кандидатов в ученики, они дают обет держать в секрете и хранить молчание в отношении каждого получаемого ими указа. Нужно оказаться годным для ученичества, прежде чем обнаружить годность для адептства» (№81. с.359). Заметим, что это письмо приходит под грифом «строго секретно и доверительно», однако, как мы видим, секреты махатм оказываются секретами полишинеля, а сами гималайские учителя – этакими лимонадными Джо, которые неуловимы, потому что их никто и не ловит. Далее, из письма №85, принадлежащего Кут Хуми, становится ясно, что оплотом братства являются именно обычные буддист. монастыри, а не некая загадочная твердыня, как будут утверждать впоследствии Рерихи. «Коган дал распоряжение, чтобы молодого Tyjtirmoy, парня лет четырнадцати, сына Бабу Нобин Банерджи, которого вы знаете, приняли в качестве ученика в один из наших монастырей близ Чамто-Донг в ста милях от Шигадзе, а его сестру, девственную восемнадцатилетнюю йогини – в женский монастырь Пали (№85, с.380). Впоследствии, поверив в реальное существование махатм, весной 1855 года близкий соратник Блаватской Дамодар Маваланкар отправился на Тибет и погиб в горах (было обнаружено его тело) [Вашингтон 1998: 106]. Тем временем Олькотт радостно писал: «Учителя взяли Дамодара. Возвращение не обещано» (№115А, с.553). «Мы пришлем его обратно», - отвечал Кут Хуми (№115Б, с.553). Как видим, «учитель» оказался обманщиком ибо, если Д. Маваланкар и вернулся, то в виде «груза 200». Анни Безант писала, что Маваланкар «отправился на север, в Твердыни Гималаев, с целью найти обитель Того, в кого он верил» [Учителя 2001: 128]. А ведь раньше она же утверждала, что ученики Блаватской запросто общались с махатмами [Там же: 72], стало быть, они должны быть убеждены в их существовании, а не просто верить в них. И позднейшие теософистские авторы будут без зазрения совести пересказывать байку о несчастном Маваланкаре, который якобы «был взят в ашрам Учителя» [Там же: 155].

Махатмы активно «вмешиваются» в конфликты, в которых участвовала Блаватская и ее окружение. Так, в письме №91 Кут Хуми с иронией называет основателя «Арья Самандж» Даянанду Сарасвати, с которым Блаватская уже успела к тому времени поссориться, «индийским Лютером», «великим йогом» и «великим реформатором, страдающим неутолимым честолюбием», а также пишет о его «бесстыдной лжи» (№91, с.412, 417). Нападки на Даянанду содержатся и в письме №105 (с.501). Впоследствии теософисты обвиняли Даянанду, что он завидовал славе их общества и хотел поставить его под свой контроль [Учителя 2001: 177]. Махатма также «пытался» урегулировать конфликт с Эдвардом Мэйлендом и Анной Кингсфорд, последняя занимала пост президента Лондонского отделения Теософского общества и претендовала на собственное понимание теософии (№104, с.499; №120, с.569-570; №121, с.573-579). Впрочем, как известно, из этого ничего не вышло. Махатмы оказались крайне высокого мнения о значимости для истории своего детища – Теософского общества. После скандала с Киддлом и доклада Ходжсона, приведших к тому, что много разочарованных стало покидать общество, Кут Хуми писал: «... нынешний кризис, потрясающий Теософское общество до самого основания, является вопросом или гибели или спасения тысяч, вопросом прогресса или регресса человеческой расы, ее славы или бесчестья...» (№ 130, с. 609-610). Конечно, с позиции сегодняшнего дня смешно читать эти наполненные манией величия строки, так как Теософское общество вряд ли можно отнести к организациям, серьезно повлиявшим на ход мировой истории.

Однако махатмы имели и большие международные амбиции. Блаватская жаловалась на то, что ее считают русской шпионкой (№157, с.653), но вот симпатии ее кураторов явно не на стороне русских. «Россия накапливает силы для вторжения в Тибет (хотя ничего подобного не было. Российская империя никогда не планировала захват Тибета – примеч. А.И.). Если ей это не удастся, то это будет благодаря нам» (№ 4, с.23). Если махатмы столь могущественны, то что тогда помешало им защитить Тибет от китайской оккупации в 1949 году? Как замечает Юлиус Эвола, «Тибет не имел ни малейшего намерения подражать пути, избранному западными странами. Он сохранил в неприкосновенности свои традиционные структуры и считался страной, где в большем количестве, чем где-то бы то ни было, остались индивиды и группы, поддерживающие контакт со сверхъестественными и божественными силами. Но все это не помешало оккупации Тибета, его профанации и опустошению китайскими коммунистическими ордами, что помимо прочего, положило конец «мифу» о Тибете, который оказал столь чарующее влияние на спиритуалистические круги Запада» [Эвола 2009: 354]. Хотя вот тут легендарный Черный Барон был не прав, ибо до сего дня и на Западе и в России хватает людей, упорно продолжающих верить во всемогущее «Тибетское братство».

Вообще, «письма махатм» наполнены противоречиями и вопросами, на которых нет ответа. С одной стороны, махатмы выступают поборниками братства всех людей. «Всемирное братство» не есть пустая фраза», - убеждает нас Кут Хуми (№4, с.31), и он же осуждает «расовые предрассудки» (№6, с.42). Теософское общество мыслится как зародыш этого самого братства, ведь оно «основано на широком гуманистическом принципе Всемирного Братства» (№101а, с.479). Такова воля руководителей Великой Белой Ложи: «Старшие Махатмы желают, чтобы было положено начало «Братству Человечества», истинному Мировому Братству, которое должно быть проявлено по всему миру и привлечь внимание высочайших умов» (№11, с.57).

С другой стороны, не всем, как оказывается, есть место в светлом теософистском будущем, и махатмы с легкостью записывают целые страны, народы и цивилизации в «отсталые», «неспособные к развитию» и «обреченные на гибель». Например, негры или монголы могут только внешне подражать европейцам: «Возьмите африканца седьмого малого круга или монгола пятого круга и вы можете сделать из них, если начнете с колыбели, наиболее блестящих и завершенных английских лордов. И все же он останется интеллектуальным попугаем» (№ 61, с.242). С презрением Кут Хуми отзывается о «плоскоголовых обитателях Австралии» (№ 92, с. 432). У них, как и у бушменов и эскимосов, нет будущего (№62, с.245). Китайцев и малайцев он же называет «павшими и уничтоженными подобиями человечества» (№ 92, с.436). По мнению махатмы, народы Дальнего Востока неспособны к прогрессу, ибо цивилизация ограничена только «западной субрасой» пятой расы и «ее ответвлениями в Америке», а в «Китае нет никакой «стремительности», а из Японии вы делаете просто карикатуру» (№ 92, с.429). Впрочем, народы Запада тоже ничего хорошего не ждет: «западная субраса погибнет в конце цикла, как субрасы Перу и Мексики» (№ 92, с.430). Сначала под волнами скроется родина угнетателей Индии: «Последнее – будущая судьба ваших Британских островов, первых на списке жертв, которые будут уничтожены огнем (подводными вулканами) и водою. Франция и другие страны последуют их примеру» (№ 92, с.438).

Махатмы в духе Просвещения XVIII века нападают на традиционные религии. Их возмущение вызывают «невежественные предрассудки и религиозное изуверство», «фанатизм и нетерпимость» (№1, с.11), но при этом страдальцами за истину оказываются колдуны и медиумы. Подобно же критика в адрес традиционных верований и их приверженцев содержится в письме №57 с.222-223. «Кут Хуми с презрением отзывается о «воображаемом «Личном Боге» (№5, с.40) и «божестве Моисеева закона» (№58, с.227). В подобном же духе воинствующего прогрессизма писали и последующие теософистские писатели [Учителя 2001: 272]. Но при этом «фанатизму и нетерпимости христиан, мусульман и индусов противопоставляются не атеизм и свободомыслие, а мир и покой, будто бы царящие на Тибете: «Веками в Тибете мы имели высоконравственный, чистосердечный простодушный народ, лишенный благословения цивилизации и поэтому незапятнанный ее пороками. Веками Тибет был последним уголком на планете, не испорченным до той степени, чтобы препятствовать смешиванию двух атмосфер – физической и духовной» (№7, с. 51). Тибетский буддизм оказывается идеальной формой религии: «Если возразят, что мы тоже имеем храмы, что у нас тоже имеются священнослужители и что наши ламы тоже живут на доброхотные деяния..., доведите до сведения, что вышеперечисленные объекты имеют общего со своими западными эквивалентами только название. Так, в наших храмах не поклоняются ни Богу, ни богам, только трижды священной памяти высочайшего и святейшего человека, какой когда-либо жил. Если наши ламы, чтобы почитать братство Бхикку, учрежденное самим нашим Благословенным учителем, пускаются в путь с тем, чтобы кормиться у мирян, то о последних, числом от 5 до 25000, заботится и кормит их Самгха (братство ламаистских монахов); монастырь снабжает необходимым бедных, больных и страждущих. Наши ламы принимают съестное, но никогда не принимают денег, и это в тех храмах, где людям объясняется и внушается, где исток зла. Им также преподают четыре благородные истины – ariya sakka, и цепь причинности (12 нидан) дает им решение проблемы происхождения и разрушения страдания» ( №57, с.223). Блаватская в переписке также заявляет о своей принадлежности к тибетскому буддизму; не упуская возможности пнуть индуизм: «Какое отношение имеем мы, последователи истинных Архатов, эзотерического буддизма и Сангиас, к шастрам и ортодоксальному брахманизму?» и ставит в пример своего соратника Д. Маваланкара, отказавшегося от касты (№153, с.639).

Итак, «везде хорошо, где нас нет». Сразу видно, что Блаватская никогда не была на Тибете, а иначе она никогда не писала бы таких восторженных слов. Интересно сравнить «письма Кут Хуми» с впечатлениями Рерихов и их спутников, полученных во время пребывания на Тибете во время знаменитой Трансгималайской экспедиции 1927-1928 гг. Дико разочарованные, они не скупились на резкие слова в адрес этой горной страны и ее жителей. Вот что писал сам Н. К. Рерих в знаменитой книге «Алтай – Гималаи»: «Есть что-то сужденное в умирании старого Тибета. Колесо закона повернулось. Тайна ушла. Тибету некого охранять, и никто не хранит Тибет. Исключительность положения как хранителя буддизма более не принадлежит Тибету, ибо буддизм, по завету Благословенного, делается мировым достоянием. Глубокому учению не нужны суеверия. Исканию истины не нужны предрассудки» [Рерих 2011: 370]. Еще более резко высказывались спутники Рерихов. Полковник Кордашевский, бывший начальником охраны экспедиции, называет Тибет страной «невероятного невежества и разложения» [Кордашевский 1999: 290], а к аборигенам исполнен невероятного презрения: «Вокруг палаток толпятся любопытные тибетцы. Лица их поражают какой-то тупостью уже не дикарей, а каких-то выродков» [Там же: 294]. Николай Рерих придерживался такого же мнения: «Следует подчеркнуть, насколько мало детей видно в Тибете. Н.К.Р. указывает, что это несомненный признак вырождения уходящего с исторической сцены народа. Ограниченность рождений – ясный этому признак» [Там же: 193]. Особенное негодование у Н.Рериха вызывает состояние буддизма на Тибете: «Верчение ручных, ветряных и водяных колес, оснащенных текстами, - разве не колдовство? Потерянный смысл служения в бормотании ламами молитв, которых они не понимают. Ложь, пороки, лицемерие – это отвратительные особенности ламаизма, которым мы были свидетелями. Высокое имя Учителя Будды не может больше унижаться среди невежества, суеверия и кощунства» [Там же: 197].

Итак, Тибет, бывший у Кут Хуми оплотом духовности и высокой нравственности, оказался «курьезом паноптикума» [Рябинин 1996:392,435] и тормозом на пути эволюции [Там же: 369]. «Нужно ли в дальнейшем эволюционном движении существование среди других народов безответственного замкнутого Тибета? Где же они, заветы Будды...» [Там же]. По мнению профессионального востоковеда Юрия Рериха, которое приводит в своем дневнике доктор Рябинин, Тибет «после кратковременной и малой вспышки государственного сознания в VII и VIII веках потом погрузился во тьму невежества и занялся извращением Великого Учения Будды» [Там же: 435].

Таким образом, если принять к сведению отзывы участников Трансгималайской экспедиции, то получается, что все будто написанное Кут Хуми о Тибете эта простая выдумка, сочиненная никогда не бывшей в этой стране Блаватской. Противоречивостью отличаются взгляды автора (авторов) «писем махатм» на проблему зла. С одной стороны, традиционные христианские представления о Сатане отвергаются: «Сатана есть лишь символ, а не реальный персонаж. Это лишь символ, противоположный Божественному символу, необходимый контраст того в нашем воображении ... (...) Если бы Сатана был реальным персонажем, то существовало бы два Бога, и верование манихейцев было бы правильным» (№72г, с.332). Тем не менее следы этого «верования манихейцев» слегка проскальзывают и в «письмах махатм». Например, письмо №15 содержит туманное упоминание о «борьбе Света против Тьмы» (№15, с.78). Затем, в одном из своих писем Блаватская противопоставляет Дхиан-Коганам мамо-Коганов, чьим «законом является тьма, невежество, разрушение и т.д., тогда как законом Дхиан-Коганов является свет, знание, творчество» (№153, с.640). Получается, как в фантастическом сериале «Звездные войны»: рыцари-джедаи против ситхов.

В том же письме Блаватская поясняет, кто такие мамо-Коганы. Оказывается, это «те боги, которым индусские, христианские, магометанские и все другие фанатические религии и секты поклоняются» (№153, с.640). Интересно, а как же «братство религий»? На Тибете влияние Мамо-Коганов Блаватская связывала с течением красношапочников. Генон высказывает удивление этому факту, потому что сами тибетцы никогда не относили красношапочников к каким-либо «силам зла» и не противопоставляли их резко желтошапочникам, и высказывает предположение, что подобное негативное отношение связано с тем, что представители красношапочников не пожелали вступать с ней в контакт, в результате она затаила на них обиду. И все же следует признать, что дуализм в учении Блаватской занимает совершенно незначительное место, в отличие от рерихианства, в котором «борьба Света и Тьмы» занимает центральное положение и обретает поистине апокалиптический характер.

В «письмах махатм» немало внимания уделяется теософистскому учению об эволюции человечества. Сам термин «эволюция» не случаен. В XIX веке он стал чрезвычайно модным благодаря теории Чарльза Дарвина. Отвергнув Дарвина, Блаватская тем не менее воспользовалась, как бы сказали сейчас, модным брендом и придумала свое совершенно фантастическое и лишенное подтверждений учение о развитии человечества в виде смены семи основных рас, у каждой из которых есть свой Ману и Бодхисаттва (семиричность вообще провозглашается в «письмах махатм» законом вселенной (№62, с.244; №64, с.264: 66, с.284). Так сугубо современная и чуждая восточному духу идея легла в основу учения мнимых «тибетских наставников» [Генон 1921: 107]. Эта эволюция рисовалась особенно более поздними теософистами совершенно в радужном свете, как это и было присуще людям XIX века с его культом прогресса и разума. Вот какие наивные и восторженные слова писала Анни Безант: «Вероятно, немногие сегодня будут оспаривать факт эволюции. Немногие станут отрицать, что наша раса развивается и что цикл за циклом вы будете обнаруживать, как народы продвигаются вперед, достигают все более высоких вершин знания, все более высоких вершин в росте и развитии» [Учителя 2001: 25 - 26]. Впрочем, она тут же противоречит сама себе, утверждая, что тексты древних «демонстрируют глубину духовного знания, философской мысли и взгляда в человеческую природу, а также столь высокое нравственное учение, что величайшие умы нашего времени, как в морали, так и в философии, должны признать, что современный мир не может предоставить ничего, что хотя бы приближалось к этим писаниям по своей возвышенности» [Учителя 2001: 28]. Генон также высказывает недоумение, как веру в прогресс можно совместить с приверженностью, по выражению Блаватской, «архаичной доктрине» [Генон 1921: 108]. Также А. Безант признает, что в современную эпоху «материальная сторона бытия прочно завоевала место под солнцем, а духовности в мире поубавилось» [Учителя 2001: 30]. Так в чем же тогда заключается «эволюция»? Спрашивается, откуда взялось эта смесь эволюционизма с оккультизмом, ведь мудрецы Индии никогда не утверждали ничего подобного, более того, в священных текстах индуизма говорится о деградации всего сущего, от Сатья-юги к Кали-юге, а не о какой-либо «эволюции». Мне представляется, что истоки теософистской доктрины следует искать в представлениях исмаилитов. В философии исмаилизма число «семь» также играет огромную роль, в противоположность индуизму и буддизму. Исмаилиты выделяют свои семь стадий эманации: Бог-Абсолют, Мировой разум, Мировая Душа, первичная материя, пространство, время и Совершенный Человек составляют «горний мир». Подобно стадиям эманации в горнем мире, история человечества отмечена семью пророческими циклами, являющимися ступенями на пути к совершенству. Каждый цикл имеет своего пророка – натик, у которого есть помощник и истолкователь его речей и писаний – самит (ср. Ману и Бодхисаттва у теософистов). Так, Моисей был натиком, а Аарон (ар. Харун) – самитом, Иисус Христос (Иса) – натиком, а апостол Петр (Бутрус) – самитом, Мухаммед – натиком, а Али – самитом. Заключительный, седьмой цикл будет отмечен пришествием последнего натика – ал-Каима. В каждом пророческом цикле за натиком следовали имамы. В конце истории человечество при посредстве натиков, саммитов и имамов достигнет совершенного познания, и мироздание вернется к своему источнику – Мировому Разуму. Верили исмаилиты и в перевоплощение душ. Кроме того, у них существовала иерархия семи ступеней посвящения [Петрушевский 1966: 288-289]. Блаватская вполне могла встречаться с представителями исмаилитов и почерпнуть у них подобные представления. Интересно также отметить, что, согласно теософистской доктрине, люди первых рас были огромных размеров, в мусульманское предание утверждает подобное относительно Адама и его первых потомков. В обоих случаях рост людей постепенно уменьшался пока не достиг современного [Сахих аль-Бухари 2008: 524].

== Наследники Блаватской о махатмах ==
[[Файл:Миф о махатмах 5.jpg|thumb|left|250px]]
Вера в тибетских махатм легла в основу теософистского учения, поскольку считалось, что именно через них Блаватская получила «тайное знание». Таким образом, теософизм без махатм становился бы такой бессмыслицей, как христианство без Христа. Как категорически заявила Анни Безант: «Без махатм общество является нелепостью» [Генон 1921: 57]. Кроме того, эта вера порождала убежденность в исключительной значимости Теософского общества: если им незримо руководят сами «великие учителя человечества», то какая другая организация может сравниться с ним? История, конечно, отвергла все эти претензии. Когда после смерти Блаватской в 1891 году в Теософском обществе разгорелась борьба за власть между Олькоттом и его бывшим помощником и руководителем Американской секции Уильямом Куаном Джаджем, Анни Безант поначалу поддерживала Джаджа, который убедил ее в том, что старый полковник собирается отравить ее, а потом все же перешла на сторону последнего. Обе стороны одинаково утверждали, что махатмы находятся на их стороне. Будто бы Мория «написал» Олькотту письмо, в котором посоветовал оставаться на своем посту. Джадж же, в свою очередь, ссылался на «поддержку» другого махатмы – Кут Хуми. В конце концов, юридический комитет общества постановил, что вера в существование «учителей» является личным делом каждого, а не основой доктрины, а стало быть, «письма поддержки» от них в расчет приниматься не могут [Вашингтон 1998: 124-125]. Впоследствии и Анни Безант заявила, что вера в махатм совершенно не обязательна для новоиспеченных теософистов: «Не каждый член Теософского Общества верит в существование Махатм. Многие из входящих в Общество не имеют знания и веры на этот счет, а правило нашего Общества состоит в том, что никакого заявления о вере не испрашивается ни от кого из тех, кто вступает в него» [Учителя 2001: 23]. Возник парадокс, ведь согласно теософизму, махатмы передали Блаватской основу ее доктрины, и вера в истинность этой доктрины основана исключительно на вере в махатм, и если махатм не существует, то и доктрина ложна, как уже на это указывалось выше.

Результатом этого стало то, что скандалы в теософском обществе стали излюбленной темой желтой прессы. Как заметил один журналист, «каждый теософ отныне мог в свое удовольствие рассылать приятелям письма от Махатм, и ни один теософ не смел усомниться в их подлинности». [Вашингтон 1998: 125]. Но что еще забавнее, в борьбе в Джаджем Безант стала ссылаться на послания, полученные ею от духа Блаватской из загробного мира! Впоследствии Теософское общество будут сотрясать все новые и новые расколы, и всякий раз претенденты на место Блаватской будут ссылаться на поддержку махатм [Вашингтон 1998: 125-126]. Так, заявило о себе несколько движений «Назад к Блаватской». А на основе отколовшейся Американской Секции возникло «Универсальное братство и Теософское общество», которое возглавила преемница Джаджа в деле распространения теософизма в Новом свете – Кэтрин Тингли (звавшаяся «Пурпурная мать»). Тингли также ссылалась на связь с махатмами и по ее утверждению даже лично встречалась с Кут Хуми близ Дарджилинга (впоследствии она «описала» эту встречу в книге «Боги ждут» [Вашингтон 1998: 127-138].

Тем не менее Теософское общество, руководимое Анни Безант, находилось на подъеме в начале XX в., когда его лидер активно включилась в борьбу за самоуправление Индии, и теософистское движение стало весьма влиятельным в сфере политики. Теософистами были шесть членов британского парламента и будущий лидер Лейбористской партии Джордж Лэксбери. Большую роль в деятельности общества сыграл тогда не раз уже упоминавшийся Чарльз Ледбитер (1841 - 1934). По характеру он был неутомимым сочинителем-сказочником и стал потому хорошим помощником Анни Безант, не отличавшейся такими способностями к фантазированию. Тексты, написанные Ледбитером, легки и занимательны, не в пример тяжеловесным опусам Блаватской. Весьма скудные сведения о махатмах у основательницы теософизма он дополнил пышными рассказами. Особенно много занимательного Ледбитер написал о «допотопных цивилизациях» (Лемурия, Атлантида) [Ледбитер 2008]. Льстя снобизму англичан викторианской эпохи, Ледбитер много насочинял касательно прошлых жизней видных деятелей Теософского общества. Оказывается, в своих прежних рождениях все они были знаменитостями (мудрецами, полководцами и др.), связанными между собой в причудливых комбинациях. Например, сам Ледбитер был дочерью Анни Безант на Марсе и ее свекровью в Древнем Египте [Вашингтон 1998: 138-149]. А полковник Олькотт успел побывать индийским царем Ашокой и одним из правителей Персии [Генон 1921: 105].

[[Файл:Миф о махатмах 6.jpg|thumb|left|250px]]
Что касается махатм, по словам Ледбитера, Кут Хуми выглядит так: «Учитель Кут Хуми носит тело кашмирского брахмана, и цвет кожи его так же светел, как и у обыкновенного англичанина (но обретается этот джентльмен отчего-то на Тибете! – примеч. А.И.). И у него волнистые волосы, а глаза его голубые и полные радости и любви. Волосы и борода у него каштановые, а когда попадает на низ солнце, они блестят золотыми искорками. Его лицо довольно трудно описать, потому что улыбка постоянно меняет его выражение; нос его изящен, а большие глаза удивительно живого голубого цвета...» [Ледбитер 2005]. В книге «Учителя и путь» Ледбитер детально описывает жилища и образ жизни махатм: «Учителя Морья и Кут Хуми занимают дома на противоположных сторонах этой узкой ложбины, склоны которой покрыты соснами, а на дне протекает маленький ручей. По склонам, мимо их домов, сбегают тропинки, встречающиеся внизу у маленького мостика. Узкая дверь, которую можно разглядеть слева внизу картины, расположенная у мостика, ведет в целую систему обширных подземных залов, в которых помещается оккультный музей, хранителем которого от лица Великого Белого Братства состоит Учитель Кут Хуми. Содержимое этого музея весьма разнообразно; по-видимому, он предназначен для того, чтобы иллюстрировать весь процесс эволюции. Так например, там есть весьма жизненные изображения всех типов людей, существовавших на нашей планете от самого начала — от гигантских, но жидкого сложения лемурийцев до пигмеев — остатков еще более ранних и менее человеческих рас. Горельефные модели показывают все изменения поверхности Земли — условия, существовавшие до и после столь изменивших её великих катаклизмов . Огромные диаграммы иллюстрируют переселение различных рас мира и в точности показывают, как далеко распространились они от первоначальных своих источников. Другие такие же диаграммы посвящены влиянию различных религий мира, показывая, где практиковалась каждая из них в своей первоначальной чистоте, где они смешивались с остатками других религий и из-за этого исказились. Изумительно жизненные статуи увековечивают физическую внешность некоторых великих лидеров и учителей давно позабытых рас; различные интересные предметы, связанные и с важными и даже незамеченными успехами цивилизации, сохраняются для рассмотрения потомством. Здесь можно видеть бесценные оригиналы манускриптов невероятной древности, как например, рукопись, выполненная рукой самого Господа Будды во время его последней жизни в теле царевича Сиддхартхи, и другая, написанная Господом Христом во время его воплощения в Палестине. Здесь же хранится тот чудесный оригинал «Книги Дзиан», которую описывает Е. П. Блаватская в начале «Тайной доктрины». Здесь же имеются странные писания иных, не наших миров. Отображены там также животные и растительные формы, из которых некоторые известны нам через ископаемые, хотя большинство из них совершенно неведомы современной науке. Имеются там также для исследования учеников настоящие модели некоторых из больших городов далекой и позабытой древности» [Там же]. Честно говоря, читаешь и зачитываешься! Из той же занимательной книжки мы узнаем, что недалеко от домов махатм есть небольшой храм, куда местные жители приносят цветы и плоды. В доме у Кут Хуми есть большая библиотека, содержащая тысячи томов, многие из которых являются современными европейскими произведениями. Сам Кут Хуми превосходный знаток английского, французского и немецкого языков (что, впрочем, не мешает ему писать по-английски с большим количеством ошибок, как мы уже видели – примеч. А.И.). У Кут Хуми также есть пишущая машинка, подаренная одним из учеников (в плане технической оснащенности ему явно далеко до рериховских махатм, которые будут передвигаться на летающих тарелках – примеч. А.И.) [Ледбитер 1925]. Как позднее писала Мэри К. Нэф, этим учеником был сам Ледбитер. Честно говоря, невозможно без улыбки читать следующие строки: «Журналисткая работа Учителя К. Х. объясняет, зачем ему понадобились письменный стол-бюро и печатная машинка, которую его великий ученик, Ч. У. Ледбитер, через несколько лет после этого смог передать ему, путем разбора на составляющие ее атомы, в то время как она стояла на его столе, а затем реинтегрировать ее на столе Учителя в Гималаях» [Учителя 2001: 167].

Махатма живет с сестрой (или племянницей), выполняющей функции экономки (вроде миссис Хадсон у Шерлока Холмса), и со слугами, которым он щедро платит. Кроме того, он нанимает рабочих для возделывания сада. Кут Хуми верхом на лошади регулярно посещает некоторые монастыри, иногда в сопровождении Мории, а также заезжает в гости к третьему махатме – Джвал Кулу, живущему неподалеку [Ледбитер 1925].

Как мы видим, картина, нарисованная Ледбитером, весьма отличается от сведений, которые сообщала Блаватская. В описании Ледбитера «учителя» выглядят этакими английскими сельскими джентльменами – старыми холостяками, совершающими конные прогулки и заезжающими друг к другу в гости попить чая «Липтон». Но, заметим, и у Блаватской и у Ледбитера махатмы живут в обычных условиях и среди обычных людей, с которыми свободно общаются, а не в каком-то особом таинственном месте.

Но при этом уже у Ледбитера статус «махатм» повышается, во многом благодаря придуманным им историям об их перевоплощениях (отсюда и берет распространенная нынче мода фантазировать о том, кто кем был «в прошлой жизни». Так, согласно Ледбитеру, Кут Хуми успел побывать в своих прежних воплощениях Пифагором, египетским жрецом Сартоном, жрецом Юпитера в Древнем Риме и буддистским философом Нагарджуной [Там же]. Мория же общался с Блаватской и Олькоттом несколько тысячелетий назад [Генон 1921:47]. В будущем же Кут Хуми суждено стать Бодхисаттвой шестой корневой расы (которая, согласно теософистскому учению, сменит нашу пятую расу), в то время как Мория станет ее Ману. Термин «Ману» принадлежит к индуистской традиции, а «Бодхисаттва» - к буддистской, и как справедливо замечает Генон, перед нами наглядный пример того эклектизма, на основе которого теософия строит свою «доктрину» [Генон 1921: 44-45].

В то время как у Блаватской «братство махатм» в большей степени было локализовано на Востоке, в версии Ледбитера и Анни Безант оказывается чуть ли не вездесущим: «Они живут в разных странах и рассеяны по всему миру. Учитель Иисус обычно живёт среди друзов в горах Ливана, учитель Илларион — в Египте, и у него критское тело, учителя М. и К. Х. — в Тибете, недалеко от Шигадзе, и оба они в индийских телах, учитель Ракоци — в Венгрии, но много путешествует. Мне неизвестны места пребывания «Венецианца» и учителя Сераписа. Похоже, места пребывания физического тела мало что значат, когда быстрое движение тонкого тела, по воле освободившегося от плотного, когда угодно переносит его обладателя куда бы он ни захотел» [Ледбитер 2001; Учителя 2001: 56]. Более поздние теософистские авторы будут постоянно пополнять пантеон махатм новыми персонажами. Например, Мэри К. Нэф пишет о некоем Регенте Индии, Риши Агастье [Учителя 2001: 149]. Зато вот Рерихи, для сравнения, уже не упоминают ни о каких «старших братьях», живущих в горах Ливана или Венгрии, у них махатмы прочно обосновались в Шамбале и носа оттуда не кажут. Как писала Елена Рерих: «Махатмы Гималаев не могут длительно соприкасаться с аурами землян и даже просто находиться в атмосфере долин из-за несоответствия в вибрациях, потому что продолжительный контакт обоюдно вреден и, в случае землян, даже разрушителен. Так во времена Е. П. Бл. Махатма К. Х., чаще других соприкасавшийся с аурой долин, был отозван Своим Иерархом в Твердыню для восстановления сил. Также мы знаем, что другой Махатма приезжал для свидания с Блаватской в горы Сиккима, Он почти все время вдыхал особый препарат из озона» [Письма 1993: 7]. А вот от Ледбитера мы знаем, что махатмы не только запросто общаются с простыми смертными, но даже и эксплуатируют их в своем хозяйстве. Возможно, из-за этих противоречий Елена Рерих и недолюбливала Ледбитера, которого она обвиняла в негативном влиянии на Анни Безант [Рерих 1996: 247]. Впрочем, Рерихи в этом отношении противоречат сами себе, ибо Николай Рерих утверждает: «Те, кто работает с Шамбалой, посвященные и посланцы Шамбалы, не сидят в уединении – они путешествуют повсюду» [Учителя 2001: 222]. А Мэри К. Нэф писала: «Братья» и «Учителя» постоянно находятся среди людей, и ныне так же, как и в интригующие дни «Е. П. Б.» Так где же правда? То махатмы пускают пузыри, словно рыбы, попав в человеческое общество, то «мой махатма всегда со мной». Деятельность махатм, согласно той же А. Безант, заключается в помощи «развитию человечества». Так, например, они направляют «мыслеформы большой интеллектуальной силы, принимаемые и усваиваемые гениальными людьми, которые дают их миру; на этом уровне они также посылают свои пожелания своим ученикам, уведомляя их о задачах, за которые следует взяться» [Учителя 2001: 57]. Интересно, что здесь нет ни слова о борьбе с «силами Тьмы», которая становится основным видом деятельности махатм у Рерихов, упоминается лишь нейтрализация «злых токов».

Однако, после недолгого периода расцвета Теософское общество теряет сторонников и приходит в упадок в 20 - 30-е гг. ХХ века. Во многом этому способствовали многочисленные скандалы вокруг аморального поведения видных деятелей общества, а также уход от теософистов Кришнамурти, которого ранее они провозгласили (по указанию, конечно же махатм) мессией и новым «великим учителем человечества». Как в 1934 году писала Елена Рерих: «Теософический Корабль тонет». Причина этого, по ее мнению, заключается в том, что махатмы прекратили контакты с теософистами [Рерих 1996: 40]. Да и вообще теософизм так и остался сугубо кабинетным, салонным течением, лишенным подлинной духовной практики и далеким от простых людей, о чем писал одно время увлекавшийся поэт-символист Л.Л.Кобылинский [Взаимопроникновение культур 2006:102].

Интерес к «восточной духовности», вспыхнувший в 60-е гг. в Америке и Европе, (время появления таких гуру, как Раджниш, Прабхупада, Махариши и т.д.) лишь немного способствовал оживлению его деятельности. Теософское общество продолжает существовать и поныне, но сейчас это скорее клуб для пенсионеров, занимающихся «духовными поисками». Ни на что это общество сейчас не влияет и особого общественного резонанса его деятельность не вызывает. Продвинутую «эзотерическую» молодежь больше привлекает возможность участвовать в семинарах по тантрическому сексу или танцевать под мантру ХАРЕ КРИШНА, чем изучать пухлые тома «Разоблаченной Изиды» и «Тайной доктрины».

Но тем не менее теософизм обладает определенным культурно-историческим значением. Он весьма повлиял на рост интереса западной публики к культуре восточных стран, на жителей которых долгое время смотрели как на «дикарей», «грязных азиатов», которым надо принести «цивилизацию». Для кого-то интерес к теософизму стал первой ступенью на пути знакомства с духовным наследием Индии и Тибета (как для меня чтение литературы кришнаитов-прабхупадовцев подтолкнуло к изучению санскрита), но многие так и остались в плену у распространяемых теософистами мифов. И если о русской литературе говорят, что она вышла из шинели «Гоголя», так и о современных псевдовосточных неоспиритуалистических течениях, которым нет числа, можно сказать, что все они имеют своим источником теософизм Блаватской. Все присущие этому последнему черты – эклектизм, наукообразие (под видом «синтеза науки и религии»), критика традиционных религий, мистификаторство (в духе фокусов Сатья Саи Бабы или Шри Чинмоя) и нудная гуманистическая риторика, наподобие «нового мышления» Горбачева – характерны и для этих течений.

== Новые обличья старой легенды ==
Многие неоспиритуалистические течения этого рода продолжают также использовать и развивать миф о махатмах. Сразу вспоминается рерихианство, но, заметим, в западных странах оно известно мало, даже несмотря на то, что Рерихи некоторое время жили и активно действовали в Америке (Питер Вашингтон в своей книге о них вообще не упоминает), зато есть много других течений, гораздо более известных там и мало известных у нас. Поговорим о некоторых из них.

Антропософии я касаться не буду, поскольку основатель данного учения Рудольф Штейнер отверг миф о махатмах в пользу христианского эзотеризма. Зато им воспользовалась другая продолжательница Блаватской – американка Алиса Бейли (1880-1949), известная тем, что она ввела термин New Age («Новая эра») и явилась одним из основоположников данного течения. Собственное учение Бейли носит название Школы Арканов. Бейли отличает еще более нетерпимое, чем у Блаватской, отношение к традиционным религиям, в будущем, согласно ей, их заменит одна мировая религия. Многие ее высказывания носили антихристианский и антисемитский характер, также с презрением относилась к чернокожим (впрочем, для Америки того времени это не считалось особо предосудительным). Бейли утверждала, что большая часть ее текстов была телепатически надиктована ей тайным учителем, которого она именовала «Тибетцем». Важное место в ее учении отводилось представлению о Шамбале, которого мы коснемся в следующей работе, посвященной рерихианству.

Своеобразное развитие миф о махатмах получил в «учении Вознесенных Владык». «Вознесенные Владыки» (Ascended Lords) это те, кого теософисты как раз именовали махатмами и адептами. Основатель этого учения англичанин Гай Баллард рассказывал, что якобы в 1930 году он на горе Шаста встретился с графом Сен-Жерменом (образ Сен-Жермена, как вы помните, также активно эксплуатируют теософисты и рерихианцы) и получил от него определенные наставления. Сен-Жермен будто бы является членом Братства Вознесенных Владык, куда также входят Иисус, Будда, Майтрея и Мория. Данное Сен-Жерменом учение Баллард под псевдонимом Годфри Рэй Кинг изложил в книгах «Открытие тайны и Магическое присутствие».

Работы Балларда, в свою очередь, повлияли на преподобного Марка Л. Профета (1918-1973), основателя организации «Маяк на вершине» (Summit Lighthouse) (1957). М. Профет будто бы встретился с Вознесшимся Учителем по имени Эль Мория, который продиктовал ему серию еженедельных заметок, ставших известными под названием «Жемчужины мудрости». Профет наделял Эль Морию такими же качествами, что и ранние теософисты и использовал ту же самую терминологию и символизм, однако ему была присуща склонность выдвигать Владык на первое место, чего не было в раннем теософизме [Вашингтон 1998: 431].

Когда М. Профет скончался в 1973 году, «Маяк на вершине» возглавила его вдова Элизабет (1937 г.р.), куратором которой, по ее утверждению, являлся другой Вознесшийся Учитель – Сен-Жермен. Кроме Мории и Сен-Жермена, в состав Вознесенных Владык входят персонажи с такими нелепо звучащими именами, как Порция, Иисус в облаках, Будда Рубинового Луча и Госпожа Учитель Венера. Сама же Элизабет Профет стала именоваться Гуру Ма или Вселенской Матерью. «Маяк на вершине» она переименовала во «Вселенскую Торжествующую Церковь» и построила для своих последователей коммуну в штате Монтана, в которой также было сооружено огромное бомбоубежище на случай ядерной войны, предсказанную Сен-Жерменом на 1989 год. Впоследствии эта коммуна прекратила свое существование из-за скандалов, связанных с издевательствами над рядовыми членами и нелегальным хранением оружия [Там же: 431-434].

Как мы видим, «Учение Вознесенных Владык в версии супругов Профет (а другие версии продолжают размножаться до сих пор) это типично американская дешевка, по сравнению с которым то же рерихианство выглядит несравненно серьезнее и респектабельнее (это все равно что сравнить хороший советский фильм с каким-нибудь голливудским сериалом). Тем не менее приверженцы «учения Вознесенных Владык» появляются и у нас. Так, в моем городе даже открылась школа этого учения.

К тому же ряду можно отнести и «Церковь Этериуса», которая возникла на год раньше, чем «Маяк на вершине». Теософистский миф об учителях в нем переосмыслен в духе уфологии и космизма. Основатель «церкви», Джордж Кинг, который именовал себя высокопреосвященством, митрополитом архиепископом, доктором наук, доктором богословия, Великим Магистром Ордена Святого Петра и президентом колледжа Духовных Наук (любовь к пустозвонным титулам весьма присуща подобного типа личностям, вспомнить хотя бы Грабового), утверждал, что учителя это шкесть адептов или воинов света, которые путешествуют по космосу и сражаются с темными силами (опять-таки сразу вспоминается фильм Лукаса «Звездные войны»), а НЛО являются их кораблями. Главным из этих адептов является Этериус, живущий на Венере и впервые обратившийся к Кингу, когда тот занимался йогой у себя дома. Думаю, что нет нужды упоминать, что «Церковь Этериуса» выступает за единство Религии и Науки, Востока и Западе, все эти бесконечные песнопения в духе «мир, дружба, жвачка», берущие свое начало из учения той же Блаватской [Вашингтон 1998: 427-428].

Еще стоит упомянуть Универсальное Белое Братство, основанное франко-болгарским оккультистом Омраамом Микаэлем Айвановым (1900-1986). Бесчисленные книги, написанные Айвановым, наполнены лабудой вроде «Космического Разума», «Творческой Силы» и «Универсальной Гармонии». Сексуальная энергия, если верить Айванову, это проявление энергии космической, и если ее правильно использовать, а не растрачивать по пустякам, можно «улететь в космос» [Вашингтон 1998:430-431]. Братсво, созданное болгарином с длинной белой бородой, на Западе немногочисленно, а у нас почти не имеет последователей, хотя я был свидетелем того, как книги Айванова распространяют рерихианцы.

Таковы лишь некоторые примеры организаций, чьи учения берут свое начало от теософизма Блаватской и которые активно используют миф о «старших братьях человечества» (заметим, что само слово «махатма» ими практически не употребляется). Теперь подведем некоторые итоги. Миф о махатмах не имеет отношения ни к Индии, ни к Тибету, это он по сути является перенесением фантазий западных оккультистов на восточную почву. Будучи тесно связан с теософистской концепцией эволюции, он прямое порождение эпохи модерна с ее культом прогресса и разума. Поэтому в наше время он производит впечатление детской сказки и интерес к нему, в конце XIX – начале XX вв. достаточно широкий, сейчас ограничивается неоспиритуалистическими кругами. Этим же объясняется и упадок Теософского общества после первой мировой войны.


== Библиография ==
{{см. также|Библиография}}
* Андреев 2008 – Андреев А.И. Гималайское братство: Теософский миф и его творцы (Документальное расследование). – СПб.: Изд-во С.Петерб. ун-та, 2008. Апте 1922 – Apte V. Sh. The Student’s Sanskrit-English dictionary – 2Ed. – Bombay: Gopal Narayen and Co, 1922.
* Блаватская 1993 – Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. – В 2-х тт. – М.: Золотой Век, 1993.
* Блаватская 1994 – Блаватская Е.П. Теософский словарь. – М.: Сфера, 1994.
* Бэшем 1977 – Бэшем А. Чудо, которым была Индия. – М.: Наука, 1977.
* Вашингтон 1998 – Вашингтон П. Бабуин мадам Блаватской. – М.: КРОН-ПРЕСС, 1998.
* Взаимопроникновение культур 2006 – Взаимопроникновение культур: Коран в русской поезии. – М.: Наука, 2006.
* Генон 1921 – Guenon R. Theosophisme: Histoire d’une Rseudo-Religion. – Paris, 1921.
* Де Местр 2004 – Maistre Louis de. L’Enigme Rene Guenon et les «Superiours Inconnus». – Milano, 2004.
* Джонсон 1994 – Johnson K. Paul. The Masters Revealed: Madame Blavatsky and the Myth of The Great White Lodge. Albany (State University of New York Press), 1994.
* Индуизм 1996 – Индуизм. Джайнизм. Сикхизм. – м.: Республика, 1996.
* Кордашевский 1998 – Декроа Н. (Кордашевский Н.В.) С экспедицией Н.К. Рериха по Центральной Азии. – СПб., 1999.
* Ледбитер 1925 – Ледбитер Ч. Учителя и путь // http://www.theosophy.ru/lib/mastpath.htm
* Ледбитер 2008 - Ледбитер Ч. Очерки доисторических цивилизаций. М.: Амрита-Русь, 2008.
* Махабхарата 1987 - Махабхарата. Книга третья. Лесная (Араньякапарва). – М.: Наука, 1987. Письма 1993 – Письма Махатм. – Самара, 1993.
* Петрушевский 1966 – Петрушевский Л. Ислам в Иране VII-XV вв. – Л.: Наука, 1966.
* Рерих 1996 – Рерих Е.И. Рерих Н.К., Асеев А.М. «Оккультизм и йога». Летопись сотрудничества. I. – М.: Сфера, 1996.
* Рерих 2011 – Рерих Н. К. Алтай – Гималаи. – М.: Эксмо, 2011.
* Рябинин 1996 – Рябинин К.Н. Развенчанный Тибет. – Магнитогорск: Амрита-Урал, 1996.
* Сахих аль-Бухари 2008 – Сахих аль-Бухари. Достоверные предания из жизни Пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и да приветствует – 5-е изд., испр. – М.: Умма, 2008.
* Свами Вивекананда 1993 – Свами Вивекананда. Практическая веданта. Избранные работы. – М.: Ладомир, 1993.
* Синнетт – Синнетт А. П. Оккультный мир // http://www.theosophy.ru/lib/okk-mir.htm
* Учителя 2001 – Учителя тайной мудрости. – Сборник – М.: ИДли, 2001.
* Шиммель 1999 – Шиммель А. Мир исламского мистицизма. – М.: Алетейа, Энигма, 1999.
* Эвола 2009 - Эвола Ю. Лук и булава. – СПб.: «Владимир Даль», 2009.

== Примечания ==
{{примечания}}

[[Категория:Наука]]
[[Категория:Миф о махатмах| ]]
[[Категория:Работы Игнатьева]]